Отзывы и рeцензии. Франкофония
«Франкофония» - фильм не вполне удавшийся по целому ряду причин. Во-первых, Сокурову стоило бы снять полностью документальный фильм, чем добавлять в него не очень удачные игровые элементы. Во-вторых, второго «Русского ковчега» не получилось, на этот раз картина выглядит рыхлой, ей не хватило цельности, а многие эпизоды выглядят как самоповторы из ленты об Эрмитаже. Наконец, главное уязвимое место картины – очевидная слабость самой истории спасения Лувра от нацистского варварства, когда сердобольный чиновник годами откладывает отправление произведений искусства в Германию, которая становится особенно заметной на фоне шокирующих хроникальных вставок будней блокадного Ленинграда. Единственное, на что стоит посмотреть во «Франкофонии» - это сам Лувр, особенно, если вы его никогда так подробно не видели, собранные в нем произведения искусства, поражающие воображение. Сокуров сам себе навредил, когда провел параллель между оккупированным Парижем и блокадным Ленинградом: слишком все в истории Лувра в 40-е выглядит бледно, невыразительно на фоне ленинградской трагедии. Режиссер пытался придать «Франкофонии» черты исторического детектива, а получилось документальное исследование: немного из истории создания Лувра Наполеоном, немного о насилии Третьего Рейха при взятии Франции, немного о Петене и правительстве Виши, но в целом ни о чем конкретно. Такое ощущение, что Сокуров, как Годар, собирает фильм буквально из ничего, из того, что есть под рукой, не задумываясь особенно о структуре целого и единстве замысла, в результате чего и получается столь сумбурное, слабо организованное, дряблое по режиссуре кино. Особого внимания заслуживают несколько комические эпизоды с участием Бонапарта, которые смотрятся своего рода тенью Гитлера и его предшественником: он самолюбиво рыскает по Лувру, стремясь всюду заявить о своей ключевой роли в создании той или иной художественной коллекции. Тем не менее, трудно согласится с мнением Плахова, что у Сокурова на этот раз получилась комедия – слишком трагичны выводы автора, слишком беспросветно его видение исторических перспектив. Искусство порой нужно простым смертным и иногда они придумывают самые невероятные ухищрения, чтобы его спасти. Но это скорее исключение, чем правило. Те, кто развязывает войны, стремятся к варварскому, ничем не контролируемому разрушению и искусство, как наиболее хрупкая сфера человеческой деятельности, становится одной их первых его жертв. «Франкофония» не получилась, это понимает и сам режиссер, о чем свидетельствует его разговор с другом вначале, на фоне титров, фильм не сложился, поскольку нельзя игнорировать структурность элементов, рыхлость композиции губит замысел по преимуществу, не позволяет ему надлежащим образом раскрыться, потому мы и получаем в результате почти бесконфликтное кино. В том же «Русском ковчеге» при всей его новаторской структуре было столкновение цивилизационных парадигм России и Запада, во «Франкофонии» есть лишь слабый конфликт между нацизмом и хранителями древности. Будем надеяться, что Сокуров преодолеет внутренний кризис и создаст что-то принципиально новое, чем это мало получившееся кино.
Как известно, в 1940 году нацистская Германия оккупировала половину территории Франции, вынудив подписать Компьенское перемирие, завершившиеся разделом государства на оккупационную зону и квазигосударство под управлением правительства Виши. С точки зрения истории, настал тот момент, когда Германия, наконец, расправилась со своим историческим врагом, и встал вопрос, а как нацисты поступят с тысячелетним наследием Франции, включая памятники культуры. К этой теме обратился культовый российский режиссер Александр Сокуров в своей художественно-документальной ленте «Франкофония». Синопсис Июнь, 1940 год. После оккупации Германией северной части Франции её столица Париж объявляется свободным городом, куда вскоре прибывают высшие представители Третьего Рейха, чтобы решить судьбу исторических памятников, включая легендарный Лувр. Об этом сложном и противоречивом периоде во французской истории и о роли и значении искусства делится своими размышлениями сам режиссер Александр Сокуров. Когда бывалый киноман слышит имя режиссера и сценариста Александра Сокурова, то он подспудно осознает, что его ожидает нечто необычное. По сути дела, «Франкофония» - это мысли вслух самого автора, который размышляет над величием искусства, над необходимостью его охраны и над теми эпизодами истории, когда люди это искусство пытались сохранить и в то же время уничтожить. Поскольку «Франкофония» - это наполовину художественное кино, то в нем присутствует определенный сюжет, связанный с сотрудничеством директора Лувра Жака Жожара и представителя Берлина графа Меттерниха. Из фильма становится известно, что, несмотря на лютую ненависть нацистов к французам, они не планировали уничтожить их памятники культуры. Рассуждая над этой проблемой, Сокуров проводит параллели с политикой Германии на востоке, конечно же, с Эрмитажем, который, напротив, не входил в планы по сохранению. Вообще мне показалось, что весь фильм – это сплошная ода искусству с политической присказкой, чью идею еще предстоит домысливать еще очень долго после просмотра. Итог Честно говоря, что-то добавить о «Франкофонии» довольно сложно, потому что, определенно, этот фильм очень необычный. Его не стоит воспринимать как нечто сложное, но в то же время нет необходимости целиком отключать сознание. Определенно можно сказать, что кино очень красивое, и его действительно переполняет дух французской культуры и искусства. 7 из 10
Зная Александра Сокурова как режиссёра художественных фильмов, приятно удивилась увидев в его фильмографии необычную по формату картину. Документальным фильмом 'Франкофонию' назвать нельзя: в нём есть актёры, играющие роли исторических персонажей, есть Александр Сокуров, который играет самого себя, есть его вымышленный друг – капитан корабля, есть даже два карикатурных призрака! В этом фильме Сокуров делает что хочет и как хочет, так что при определении жанровой разновидности этой картины само собой напрашивается слово 'гонзо-фильм'. Или аудиовизуальная инсталляция – как хотите. Смешивая воедино прошлое и настоящее, документальное и игровое, героев выдуманных и когда-то существовавших, режиссёр говорит о том, о чём прямо говорить у нас не принято. Камера оператора Брюно Дельбоннеля, который в своё время снимал и сокуровского 'Фауста', переносит зрителя на улицы Парижа, показывая город с высоты птичьего полета: “Об этом городе я в последнее время думаю часто. Ведь здесь где-то Лувр…“ В 'Франкофонии' Александр Сокуров сопровождает зрителя по Лувру и делится некоторыми мыслями по поводу увиденного. Но даже не это здесь главное. В фильме автор реконструирует историю Лувра в период немецкой оккупации во Вторую мировую, когда этот великий французский музей мог исчезнуть. Но Лувру повезло. И немалую роль в этом сыграли две исторические личности: директор Лувра Жак Жожар и представитель Рейха, историк искусства Франц Вольф Меттерних. Как начальник отдела охраны памятников 'Kunstschutz', Меттерних должен был переправить экспонаты Лувра в Германию, но не спешил этого делать… История с Лувром — тот случай, когда два должностных лица – победитель и побеждённый – приходят к единому знаменателю в вопросах сохранения Лувра. В 'Франкофонии' высвечивается вопрос: что важнее – идеология или искусство, и почему представители одной и той же цивилизации уничтожают культурные ценности друг друга. Призрак Наполеона Бонапарта, которого Сокуров встречает в залах Лувра, уверяет, что войны он вёл исключительно ради искусства, что большая часть экспонатов Лувра – его военные трофеи. Сокуров задаётся вопросом оправданы ли потери человеческих жизни спасением шедевров искусства? Правы ли были французы, отдавшие свою страну Гитлеру и подставившие Лувр под угрозу исчезновения. Показывая кадры блокадного Ленинграда и проводя параллель с Эрмитажем, в стенах которого жители умирающего города сколачивали гробы, Сокуров даёт понять, что в нашем случае другого выбора не было. Коллекции двух музеев были спасены, но спасены разной ценой. 'Франкофонии' – это авторский монолог об искусстве и его отношении с государством, фильм-рефлексия, фильм-призыв.
О главной проблеме, поставленной в фильме “Франкофония”, сказано уже порядком. И самим режиссером, и критиками, и зрителями. Что важнее во время войны - сохранить жизни людей и культурные ценности или сохранить честь и свободу страны? У французов могла быть такая дилемма, так как культурно Франция была сестрой Германии. Народ ее не считался неполноценным, а значит, геноцид ему не грозил. А вот для СССР этой дилеммы не существовало. Славяне для фашистов - неполноценная раса, подлежащая порабощению и уничтожению вместе со многими своими памятниками культуры. Да к тому же еще большевизм - неприемлемая политическая система. И вот здесь возникает еще одна очень важная проблема, которая не выходит в фильме на первый план, но для меня лично не менее значима. Это неравное отношение народов к другим народам и их культурам. Почему-то кто-то считается цивилизованным, а кто-то нет. Чья-то культура представляет ценность, а чья-то нет. И это позиция образованных людей, прекрасно разбирающихся в этой самой культуре. Вопрос - цивилизованны ли такие люди? Может быть, цивилизованность - это не только технические, гуманитарные и социальные достижения, но и умение понимать и ценить культуры других народов? Нет неполноценных народов и нет не заслуживающих существования культур. Все культуры - составные части общемировой человеческой культуры. Ложная цивилизованность была присуща не только фашистам. Она была характерна и для колонизаторов из Европы, уничтожавших, грабивших, теснивших и эксплуатировавших коренные народы других частей света. Она была характерна, хоть и в меньшей степени, для Российской империи, культурно подавлявшей окраинные народы, которые не желали быть в ее составе. Она была характерна для СССР, власть которого за годы своего правления уничтожила многие культурные ценности народов, проживавших на его территории, изуродовала быт людей. Она характерна для исторических и современных религиозных фанатиков, отказывающих другим культурам в праве на жизнь и сохранение своих памятников. Спасибо создателям фильма за такую прекрасную работу. Рада была увидеть кино для взрослых мыслящих людей. Кино, сделанное талантливо в художественном плане, с глубоким чувством атмосферы эпохи, с любовью к тому, что снято. Спасибо Александру Николаевичу Сокурову за уважение к зрителю. 10 из 10
Фильм Александра Сокурова повествует о триумфе добра над злом - триумфе, который получил конкретное и неоспоримое воплощение в победе над немецким фашизмом. Судьба уникальной коллекции произведений искусства и исторических реликвий Лувра во время оккупации - сюжетная линия картины, но не ключевая. Человеческие пороки всегда привлекают особое внимание повествователя, а врождённая порочность человеческой натуры является питательной средой для историка. Что говорит автор о работе над замыслом ленты? 'Меня интересовало, как мог Лувр выжить в условиях оккупации. Войной я занимался уже много раз, и много держал в руках документов - редких, исторических, поэтических, личностных. Смотрел огромное количество кинохроники. И думал о тех днях, когда гитлеровская армада вошла на территорию культурной столицы мира. Что происходило в Париже, когда французы впустили в столицу врага, а правительство сбежало на юг? Как такое вообще могло произойти?!. .. Да, это - всего только люди, работа человеческих мозгов. Но существует же что-то и помимо нас! Поверх нас, над нами. То, что создано много раньше, чем мы стали себя осознавать как культура. Какова цена всего этого?' А цена всегда одна - человеческая жизнь, на это нас подталкивает и сквозной диалог режиссера-рассказчика с голландским капитаном, везущим через февральское море контейнеры с произведениями искусства и лишь изредка выходящим на связь из-за угрозы гибели экипажа. Сложно дать очевидное определение жанра, в фильме достаточно документальных и архивных кадров, а так же много места для личных рассуждений, живого диалога со зрителями. Но встреча директора Лувра Жака Жожара (Луи-До де Ланкесэ) и подданного рейха графа Меттерниха (Беньямин Утцерат), вокруг которой строится сюжет, хоть и имеет исторический фундамент, но является художественным изречением, доподлинно невозможно раскусить характеры и взаимоотношения этих людей, хотя обе фигуры своей биографией интересны и заслуживают глубокого исследования историков. Художественность картине придает и загадочная Марианна (Джоанна Кортальс Альтс) - музейный дух, назначение которого, лично для меня, остается чем-то туманно-эфемерным, как и её цикличный лозунг 'Свобода, равенство и братство'; и смотритель Лувра Наполеон Бонопарт (Венсан Немет), мне кажется, что в его персонаже Сокуров выражает своё саркастичное отношение ко всем правителям. В своих работах Александр Сокуров остается проницательным, точным и мудрым, и в 'Франкофонии' избегает банальностей в изображении и слове. Многие упоминают, что в этой работе много вопросов, но ответы в ней так же легко читаются, нужно лишь обращаться к своему собственному голосу разума и сердца. Ставя во внимание то, что картина о Лувре, она пронизана чем-то исконно русским, для меня это знак качества, который я ценю в этом прекрасном авторе.
Наверное, я была не готова к тому, что пришла смотреть, не ожидала игрового документального фильма. Либо игровой, либо документальный. Совмещение я еще как-то могу понять. Но не когда игровые персонажи взаимодействуют с закадровым рассказчиком. Когда в одной сцене Наполеон, символ французской революции девушка Марианна, знающая только три слова, рассказчик, современные служащие - это слишком много для меня. Слишком разнороден тип повествования. Да, в фильме очень красиво показаны произведения искусства. Они действительно вызывают восхищение. Но только они. Непонятна линия с современным грузовым кораблем. Да, он переводит произведения искусства. Сейчас. Какое отношение это имеет ко времени Второй Мировой, о которой вроде бы фильм? Сделан вежливый кивок в сторону оккупированного Ленинграда. Кивок настолько вежливый и неискренний, что лучше бы его не делали. Фильмы такого жанра имеют свойство недосказанности. Дескать, зритель сам должен догадаться, зачем ему все разжевывать и в рот класть. Не маленький, пусть сам приложит усилия. Так вот, недосказанность- это одно. А рваная линия, совмещение несовместимого и превращенный в какофонию советский гимн в качестве саундтрека для титров фильма о Второй Мировой - это, простите, совсем другое. Очень напоминает инсталляции современного искусства, когда шедевром считают кучу мусора посреди зала. Это модно, это загадочно, это возвышенно. Неважно, что к реальному искусству это не имеет отношения. И наличие в кадре мировых шедевров не делает фильм произведением искусства.
Что можно ждать от документального фильма? Что можно ждать от документального фильма о музее? Пусть этим музеем и является великий Лувр. Очередной культурологической поделки? Всего этого могло и не быть. Культурный материк Лувр мог исчезнуть во время немецкой оккупации во Вторую мировую. Чем бы была Франция без Лувра? Россия без Эрмитажа? 'Франкофония' - это сложноснятая драма о том, почему не исчез Лувр, что важнее - люди или искусство, почему представители одной и той же цивилизации уничтожают духовные ценности друг друга, почему искусство не хочет нас обучать предвидению. Умение поставить точные вопросы и идеализм веры в силу искусства. Документалистика Сокурова во 'Франкофонии' - не более чем способ через призму спасения Лувра открыто высказать именно то свое, что волнует и не дает покоя. Какими бы мы были, если бы не видели глаза тех, кто жил до нас? Как нас может воспитать классическая европейская портретная живопись? Эти вопросы важны для Сокурова как вопросы исторической культурной памяти. И я узнаю своих. Это народ. Придуманный капитан Дерк, перевозящий через океан художественный груз. Точная метафора. Не более. В феврале море такое неспокойное. Нечеловеческое это дело перетаскивать через океаны искусство. Для Сокурова люди важнее. Поэтому появляются кадры из блокадного Ленинграда, так и не ставшего для 'открытым городом' в отличие от Парижа. И карта Эрмитажа как плащаница без единого живого места с попаданиями немецких бомб. Большевистская Россия не народ-сосед в отличие от Франции. Все это варварство на Восточном фронте не имело ценности и подлежало истреблению. Не на все территории хватало таких просвещенных немецких историков искусства как Меттерних. Вы удивлены, что Германия проиграла войну? А когда она выигрывала? История Жака Жежара и Вольфа Меттерниха показана как реконструкция старого фильма. Надо отдать должное Сокурову - фильм совершенен по качеству дизайна съемки. В нем все выглядит как настоящее. Настоящие, а не документальные герои. Призраки Лувра - тоже настоящие: Марианна как Свобода-Равенство-Братство и органчик-Наполеон как Это-Я. Они нужны Сокурову как примитивная иррациональность, передающая дух места. Фильм складывается в коллаж. И ирония мудрого рассказчика. Вам еще не надоело меня слушать? Осталось еще немного, потерпите. Не дает покоя сокуровская мысль о совпадении интересов защитников памятников с интересами идеологии тоталитаризма. Опасное совпадение, по мысли автора. Не нужны никому контейнеры с ценным художественным грузом. Редко совпадают цели государства и искусства. 'Франкофония' изначально снималась по заказу Лувра, но появилась в итоге как авторский фильм о спасении. За Лувром - мы сами. Все. Все человечество. 10 из 10
Друзьям – Сокурову не пришло бы в голову снимать фильм, пока отношение к чему-либо не откристаллизовалось, пока не отсканировал он этот артефакт и самого себя… Его не заботит мнение зрителей, и эта его внутренняя сосредоточенность переходит из фильма в фильм… Я видела Русский ковчег и нашла много общего с Франкофонией. Не только потому, что оба фильма - про музеи… В первых же кадрах Сокуров настораживающе заявляет - Чем был бы Париж без Лувра, а Петербург – без Эрмитажа? Т. е., с одной стороны, он считает человечество – преходящим, а его шедевры - вечными. Однако далее вступает в противоречие сам с собой – эту интонацию я уловила еще в «Ковчеге» - за неоставленный город пришлось отдать миллион жизней… Что же произошло в Париже в 1940 г? То, что всем известно, – Гитлер вошел в Париж как в «открытый город» – часть жителей уехала, часть – конечно воевала. Половина Франции не была оккупирована вообще. Единственным должностным лицом, которое оказалось на месте к визиту немецкого военного представителя (кстати, графа такого-то), был директор Лувра. Немец, будучи человеком культурным и образованным, был озабочен сохранностью луврских шедевров. Большая часть которых, правда, была увезена и спрятана, а скульптуры были закрыты. Так же, как это было в Эрмитаже во время войны. (И так же, как в Эрмитаже, героев здесь сопровождают по музею знаковые персонажи – во Франции это Марианна и Наполеон…) Известно, что в Эрмитаже в залах, где висели раньше картины, было налажено производство гробов для жителей города. Но ведь и война была другой. С самого начала - не на жизнь, а на смерть! Если же говорить не о морали, а собственно о зрелище, показан был в самом начале ряд прекрасных портретов из Лувра, остальное неотчетливо – Монна Лиза под непробиваемым стеклом (сразу вспомнилась толпа в несколько рядов перед нею!) А вот умница Паола Волкова пишет, что в соседнем зале висят два не меньших шедевра Леонардо - Мадонна в гроте и еще один, но ими почти никто не интересуется. Что значит стадное чувство, движение в общем потоке и в одном направлении… Сокуров был не такой, поэтому, несмотря на спорную мораль, фильм что-то затронул. Судьба Лувра оказалась небезинтересной… 10 из 10
Искусство - оно всегда над войнами и политическими амбициями, оно само в себе отгорожено от экономики и внешних влияний, хотя как предмет является товаром. Можно сколько угодно меряться потерями во Второй мировой - мир действительно не удалось уберечь, ведь ничему люди после войны не научились кажется. Но удалось сохранить предметы культуры. Сокуров соткал кинополотно с помощью монтажа, используя свой цитатник из фотографий, картин, псевдо-документалистики, возможно намеренной имитации плохо снятой драмы о судьбе двух музейных кураторов – француза и немца. Мнение, заявленное вначале фильма о том, что фильм не получается становится возможным стержнем повествования. Зрителя, казалось бы, этим фактом заранее ставят в тупик, однако факт «неполучаещегося» фильма становится формообразующим для всей картины. Мы понимаем: за кадром, возможно, остался отснятый материал, который должен был бы стать тем, что мы видим на экране, но на самом деле режиссёр представляет перед нами свой рабочий стол. Весь фильм мы видим вещи со стола и из кабинета режиссёра, которые держат в руках, что важно – оператор часто снимает не пространство реальности, но пространство в фотографии или картины, используя уже на статичном изображении ракурсы и движение камеры. Мы смотрим фильм, который, по сути, является приблизительным визуальным отображением идеи. Т. е. это в некоторой степени даже аттракцион – мы в голове Сокурова, а то что мы видим глазами на экране – материал который он собирал для фильма, который якобы «не получается», где подвижный видеоряд (не фотографии) – это просмотр режиссёром не смонтированного материала. Единственное действие в реальности здесь - вторгающаяся в повествование постоянно обрывающаяся видеосвязь с кораблём-ковчегом, гружёным произведениями искусства, который и есть человечество, чей образ уже 'внутри' Сокурова перекликается с неоднократно показанным Плотом 'Медузы' Теодора Жерико. В «Франкофонии» две вещи противопоставлены друг другу – люди с их насилием, гордыней, страхом, страданиями и непогрешимый мир искусства. Насилия, как и любых других человеческих страстей может быть много и в разных формах, но понять, что такое «страсть» (увидеть её!), мы всё равно можем только с помощью готовых образов, предоставленных нам многими и многими художниками - через фотографию, живопись, скульптуру, кино, музыку, да через что угодно. Всегда наше восприятие истории, событий и вещей не является истиной, т. к. субъективно, ведь создано оно уже накопленными знаниями и опытом. Музей – это коридор, где собрано то, что способно заменить наши чувства и мысли. Один Лувр может выразить знаками предметов культуры нас, и, кроме того, заменить наш человеческий, косный язык целой системой образов. Каждый имеет свой собственный словарный запас, но разве слова после человека остаются? После него остаются идеи и достижения. Вот у Сокурова вроде немного нелепый Наполеон, который как известно из истории сгинул в ссылке, но здесь он призрак. Причём призрак не на каком-то острове, а там, где осталось его Я. Тот Наполеон, которого мы наблюдаем во Франкофонии – симулякр, виртуальный, созданный предметами искусства, образ, его «бессмертие». Наполеон не изображённое красками, Наполеон - это его деяния, выраженные в собрании вещей, которые и есть ныне существующий язык ушедших цивилизаций и народов. Его империя выразилась там, в Лувре, потому что нет необходимости в земле, если весь урожай с ней вывезен, а она стала бесплодной. А вот фашизм смог лишь казаться империей. Наполеон завоёвывал, а Гитлер завоёвывал завоёванное и деятельность эта так характерна для XX века. Фашизм это тупик, т. к. является сплошным актом цитирования всего, порождённого человечеством когда либо – мыслей, эстетики, политики. Он не был и не мог стать империей, потому как был лишь попыткой изобразить империю, являясь по сути мёртвым языком, не имеющим своей системы образов. Например религиозное выразилось в средневековом искусстве, искусстве эпохи Возрождения, нерелигиозное выразилась в науке, но в чём мог выразиться фашизм? Он вобрал себя расовые теории; пропагандировал «истинные», по мнению Гитлера, традиции немецкого народа, выраженные в банальном почвенничестве; эксплуатировал имперскую эстетику античного Рима в архитектуре и символике, а также в обосновании политического курса; поставил молодое искусство кино на службу пропаганде, заимствовав эту идею у советской России; породил идею о «тысячелетнем Рейхе», извратив марксистскую теорию о конце истории. Но всё это уже было, т.е. середина двадцатого века является Франкенштейном, породившем своего монстра государственной эклектики, абсолютно не способного осознать своё место в истории и свою цель. Единственным выходом для этого нежизнеспособного монстра становится наречение себя сверхчеловеком - новым идеальным видом, чьё предназначение вычленить себя из окружающей среды путём уничтожения обычного НЕ-сверхчеловека. Но любое государство никогда не видит того, кто всегда над ним господствовал и будет господствовать – культура. Благодаря такому кино нам остаётся только осознать – мирские споры, снобизм и невежество, пропаганда, вера, войны, территориальные споры, обида, обвинения всех и вся кроме себя самого – всё это уже высказано, оценено и осмеяно искусством для нас, а то что мы ничему не научились у него показывает лишь нашу ограниченность и несовершенство, ведь культура, любая культура, лучше нас, а потому мы всё ещё не заслуживаем места в атакованном волнами ковчеге.
В данном фильме цели государства и искусства как раз совпадают, а вот с целями идеологий, политических режимов - нет. Жожар - администратор и свою цель как государственный чиновник видит в спасении и сохранении сокровищ Лувра как ценности общемировой. Немецкий искусствовед, историк, надевший шинель оккупанта, поступает в соответствии со своим принципом служения искусству, перешагивая через ограничительные рамки временной формы правления в его государстве. Восток для последнего - это бывшая цивилизация, осколок прежнего мира, накрытый варварским режимом большевиков и потому насилие против него оправданно. А вот варвары оказываются достойны по своему самопожертвованию, сопротивлению врагу подвигам античных и других героев Запада, чьи скульптуры выставлены в галереях Лувра...Сложное сплетение мыслей, ассоциаций, фактов, лиц собрал Сокуров в своем фильме-мозаике. И разные чувства он вызывает у всех нас, зрителей, от наслаждения, очарования Лувром, портретами людей, живших до нас за тысячи лет, до разочарования на резких поворотах кусков мозаики, которые между собой оказываются несовместимыми. Мне кажется, режиссеру надо дальше продолжать работать в этом направлении на стыке документа и вымысла при попытке проникнуть в тайны жизни Людей на Земле, которым несть числа.
Экспериментальная во многих аспектах картина Александра Сокурова знакомит с жизнью Лувра через призму отношений двух музейных кураторов во время немецкой блокады Парижа и ищет ответ на извечный вопрос 'способно ли искусство впитать в себя и отразить всю историю человечества?' Франкофония была отмечена в Венеции золотым львом, как лучший евро средиземноморский фильм; не так уж много картин, которые двигают вперёд жанр документального кино, но детище Сокурова из их круга. Оно вбирает в себя все лучшее, чем радовал режиссёр в прошлые годы: из кокона 'Русского ковчега', 'Молоха', 'Фауста' на свет выходит прекрасное и удивительное по своей форме творение. Визуально фильм стремится к совершенству, погружение в эстетику и поэзию в каждом кадре достигается путём искусного монтажа альманаха фотографий из семейных альбомов, ретроспективных псевдо-документальных съёмок из жизни героев и словесной импровизации мастера. Оператор Брюно Дельбоннель ('Амели', 'Внутри Льюина Дэвиса', 'Фауст') размеренно и не спеша ведёт нас по залам Лувра, знакомя с вечными шедеврами мирового наследия. Время от времени к нему на помощь приходят страстный любитель войны и красоты Наполеон Бонапарт и юная, свободная Марианна. Особого упоминания заслуживает голос мудрого автора, руководящего всем процессом за монитором ноутбука - это сам Александр Николаевич, он в очередной раз доказывает, что является честью и совестью Российского кино. Это очень размеренное, фантасмагорическое кинополотно, оно не навязывает истину, оно не отображает вечность, оно вообще не очень то получилось, о чем Сокуров говорит ещё в заглавных титрах, но оно приоткрывает дверь на перипетии событий, о которых забывать не стоит, оно превозносит искусство над суетой жизни и боли, в конце концов оно на пару часов впустит в голову человека, который с большой нежностью и любовью снимает кино. 9 из 10
'Франкофония' - это истинное эстетическое наслаждение для глаз и души. Путешествие по пустым залам величайшего музея французской и европейской нации, Лувра. Фильм погружает в отчасти фантасмагорическую обстановку Лувра, где по галереям и залам блуждают призраки самоуверенного Наполеона и слегка потерянной Марианны с баррикад Республики. Кажется, будто ты стал случайным свидетелем прошлого и присутствуешь при том, как граф Меттерних сидит за чашечкой кофе с директором Лувра Жаком Жожаром и обсуждает будущее предметов искусства, хранящихся в Лувре. Нити прошлого переплетаются с настоящим и будущим и еще раз доказывают, что без музеев нет государства и идентичности народа. В фильме уделяется невероятное внимание деталям произведения искусства, будь это мумия, Ника Самофракийская или Джоконда. Нет никакой спешки, резкой смены сюжета или неожиданной концовки. 'Франкофония' - это размеренное повествование об искусстве и его отношениях с государством. Размышление о том, какое искусство получает право существовать, а какое нет, и кто это решает. Как говорится в фильме: 'Цели государства и искусства редко совпадают'. Ход истории не изменить и не повернуть вспять, невозможно вернуть утраченное и уничтоженное, но необходимо ценить то, что осталось от нашего всемирного человеческого наследия.
В фильме упоминается Гаагская конвенция, согласно которой в фильме Лувр не подвергся бомбардировке. Но. Гаагская конвенция о защите культурных ценностей в случае вооружённого конфликта была принята в Гааге только 14 мая 1954 года по следам массовых разрушений объектов культурного наследия во время Второй мировой войны и является первым международным договором, получившим широкое распространение во всем мире, посвящённым исключительно защите культурного наследия в случае вооружённых конфликтов. Так что в фильме или ошибка, или речь ведется о другой конвенции. Тогда хотелось бы знать - о какой.