Отзывы и рeцензии. Столкновение

Александр Попов • 19 сентября 2019 в 07:51

Кроненберг и Лакан (часть 2)

Спустя более чем семнадцать лет после «Выводка» Кроненберг возвращается к теме психоза как зияния Реального в своей самой скандальной картине «Автокатастрофа»: здесь уже не используется язык притч, сексуальность показана во всей своей полноте, наготе и силе. Несмотря на то, что большая часть фильма не собрана, распадается на последовательность шоковых аттракционов (скандальных постельных сцен во множестве вариаций), результат получился концептуально целостным. Еще Жан Бодрийар в своей работе «Система вещей» писал о том, что автомобиль стал в нашей культуре своего рода сексуальным фетишем, обладание им и передвижение в нем становится для водителя источником почти физического наслаждения. Кроненберг, используя сюжетную канву романа Балларда, создает настоящую симфонию перверсивной сексуальности, деформированной связи Эроса и Танатоса: сексуальное возбуждение у героев наступает не только при авариях (в этом смысле критики, писавшие о фильме, не правы), но при любом соприкосновении тел и механизмов, живого и мертвого. Знаменитые в его картинах телесные метаморфозы нужны Кроненбергу не столько для того, чтобы стать пророком будущего дня, а для того, чтобы показать танатографию эроса, изобразить желание, жизнь через соприкосновение с мертвым. У Кроненберга в фильмах 1990-2000-х («Автокатастрофа», «Экзистенция», «Паук») хоррор уступает место неопределенному жанру скандальной драмы, драмы о девиациях, отклонениях, психозах. На этот раз символический отец уже не придет и не наведет порядок там, где психоз царствует безраздельно: сама Культура стала хаотичной, психотичной, потеряла иерархичность, теперь желание удовлетворяется через соприкосновение с неживым, через контакт с мертвым. Герои «Автокатастрофы» кайфуют на пороге гибели, когда автомобили (эта эмблема цивилизованности и благополучия) ломаются и бьются. Персонажи «Автокатастрофы» - не просто девиантные личности, а открытые психотики, они не заморачиваются опосредованным удовлетворением своих желаний, символы их не волнуют, они всецело обитают в пространстве Реального, как и сама Культура, которая уже не является Именем Отца, а шизоидным пространством «машин желания», где сексуальность непосредственна, животна и груба. Для того и нужно режиссеру показать секс героев во всех вариациях, чтобы стало ясна реальность промискуитета, которая как известно свойственна животному миру. Такой мир, безусловно, погибнет, и Кроненберг предупреждает о конце Культуры, об отмене символического порядка, о смерти Отца и о том, каким буйством плоти она чревата, и будучи лишено сдерживающих механизмов тело сразу устремляется к смерти, к неживому, к суициду. Ведь непосредственное удовлетворение своих желаний без оглядки на запреты – это и есть суицид, разве нет?

Vinterriket • 9 марта 2017 в 05:03

Выставка жестокости

'Автокатастрофа' Дэвида Кроненберга приоткрывается откровенной, на грани фола, эротической сценой орально-анальных ласканий, давая сразу понять таким образом зрителям, что на мелочи постоянно балансирующее меж всем недозволенным канадское дитя порока не собирается размениваться вовсе. Впрочем, этот акт похоти является всего лишь сеансом предварительных ласк, тривиальной прелюдией перед дальнейшими, куда как более изощренными интерлюдиями, основная суть которых сведется не столько к идее тесной взаимосвязи человека и его машины, его металлического бензинового альтер эго, которую исповедовал Джеймс Баллард, писатель и литературный персонаж в одночасье, сколь к выкристаллизовывающейся мысли о тотальной дисфункциональности и некоммуникабельности среди бетонных безмолвных островов современных мегаполисов. Киноязык, примененный Дэвидом Кроненбергом для диалога с публикой, лишен любой динамичности, в сущности даже намека на полноценную жизнь. Блеклые тона, анемичные движения камеры, царство всоебьемлющей статики, апатичное развитие сюжета, который кажется номинальным, ненужным даже в этой немногословной, но столь гипнотичной истории людей, любящих машины больше самих себя. Но приглядись внимательнее, внемли деталям, и ускользающая красота мёртвой ткани зачарует тебя. Эрос и Танатос, эти вечные спутники кинематографа, как никогда ни до ни после преследуют Кроненберга в его вызывающе эротичной, купающейся в менструальной крови собственной девиантности картине, которая ставит знак равенства между ненормальностью и некоммуникабельностью, между сексуальным насилием и добровольным согласием, между бессмысленностью жизни и блистательностью смерти, когда мчащийся на максимальной скорости 'Линкольн' врезается в выцветший минивэн, когда кровь и мозги хаотично и экспрессивно забрызгивают приборную панель, а тела скукоживаются, искривляются, искажаются в бесконечном танце смерти, запечатлевая на полицейских фотоснимках мгновения распада жизни на миллиард атомов, нейронов... Вон - демон-искуситель, чьё лицо, покрытое паутиной шрамов, подобно трассе, на которой он мчится, ломая все вокруг. А Баллард его послушный последователь, нечаянно открывший в себе удовольствие от лицезрения смерти, сломанных машин, травмированных, искалеченных тел. Кроненберг видит в этих героях и своё отражение, и отражение миллионов других лиц, иных людей, подчинивших себя служению пороку, чтобы понимать, что они все ещё живы. Город вокруг, кишащий миллионами, будто мёртв. Один из постоянных операторов Кроненберга, его соратник по мрачному кинематографическому заговору тьмы, Питер Сушицки снимает Торонто так, словно город этот неовеществлен и не осуществлён, как средоточие машин, движения, но столь сонного, коматозного, что уже не важно где, но важно лишь как и кто. Перверсии захватывают, боль переливается тревожными аккордами по телу, плоть затвердевает, и лишь секс сейчас важен. Секс и Смерть, неотделимые и неотличимые друг от друга, как Вон и Баллард, две стороны единого целого, имя которому Автокатастрофа.

shnur777 • 3 марта 2013 в 05:14

Система ВАСС: Водитель-Автомобиль-Секс-Смерть

Начну с того, что с фильмом я познакомился совсем юнцом, не перешагнувшим еще порог 13 или 14-летнего возраста. Демонстрировали его по одному из центральных телеканалов в районе 10 часов утра. Самые яркие сцены, по соображениям цензуры, были бесстрастно вырезаны, несмотря на то, что они играют в нем центральную, основополагающую роль. Но и тот обрубок, инвалид, которого мне довелось лицезреть произвел шокирующее впечатление. Невзирая на беспардонную откровенность, фильм содежит в себе иносказательную идею, которая и составляет его костяк. Пересказывать сюжет не имеет смысла, ибо во многом он состоит из сцен соития между людьми, между автомобилями, а также (как ни странно) между автомобилями и людьми. Но вкратце следует все же отметить главного героя и его жену, ведующих беспорядочный половой образ жизни, при взаимных отношениях отчужденности и холодности. Они оторваны как от собственных чувств, так и от жизни как таковой. Несмотря на бурную половую деятельность их эмоциональное истощение очевидно. Вялотекущая экзистенция Балларда и его жены длится до тех пор, пока первый не попадает в аварию. Идея о том, что человек начинает жить лишь после того, как окажется в т.н. 'пограничной ситуации' не нова. Развиваемая современной философией 20 века, ее суть заключается в том, что индивид может родиться лишь поняв, что смерть ЕСТЬ, а также ЧТО есть смерть. В современных условиях создать такую 'особую ситуацию' довольно затруднительно. Безоговорочная, абсолютная, тотальная безопасность и охрана жизни привели к бесследному исчезновению того, что называют роком, судьбой, предназначением. 'Общество контроля' отняло у граждан 'свободу умереть'. НО! У людей все же вытянувших счастливый билет (а таких единицы) после встречи с небытием, начинается новая жизнь (у Достоевского жизнь духовная, а у наших героев скорее телесная). Именно телесная, материальная сторона бытия представлена в ленте наиболее полно. О расширении тела засчет технологии говорит Вон где-то ближе к середине фильма. Как бы парадоксально это не выглядело, но автомобиль и мы - суть уже одно целое. Проникнув во все сферы жизни и деятельности, он в конечном счете проник и в область интима. Некогда бывшая божественная оболочка - тело - ныне скорее походит на систему узлов и органов, обладающих определенным градусом сексуальности, но какого же тогда его отличие от набора схем, узлов и агрегатов какого-нибудь M.B., также несущих эротический заряд. Описывать множество разнообразных посылок и символических метафор нет надобности - при желании прочтите книгу. Но вот удалось ли режиссеру хотя бы объявить их присутсвие и уместить в 90 минут чистого времени такую довольно обширную проблематику? Однозначно да. В первую очередь при помощи натуралистичных и динамичных сцен столкновения и, конечно, откровенных сексуальных сцен, несущих определенную смысловую нагрузку и вписываемых в общий концепт фильма. Но вот верен или неверен, правдив или ложен такой, мягко говоря, филсофский взгляд на жизнь и смерть? Выяснить это не представляется возможным...До тех пор, конечно, пока сам не окажешься в подобной ситуации. В заключение цитата из статьи французского философа Ж. Бодрийяра, в которой, наряду с многими интересными вещами, также рассматривается роман 'Автокатастрофа', появившийся за более чем 20 лет до фильма: 'В 'Автокатастрофе' нет ни фантастики, ни реальности, и то, и другое отменяет гиперреальность. Это мир, который испытывает мутацию и меняет местами симуляцию и смерть, это мир брутальной сексуальности, но сексуальности без желания, переполненный разорванными и растерзанными, но как бы нейтрализованными телами, этот хроматический и металлический мир перевозбужденный, но лишенный чувственности, гипертехнологический мир без всякой цели - он хороший или плохой? Мы никогда не узнаем об этом. Он просто увлекателен, и это увлечение не подразумевает какой-либо оценки. Вот в чем чудо 'Автокатастрофы'.

Stalk-74 • 26 февраля 2013 в 14:14

За всех

Лазоревое небо нашего уютного городища давно затянули грязные февральские тучи. Олово льётся с небес, свинец полощет по закоулкам, цинковые гробы стали дефицитом. После ночи длинных заточек одной фирмой на нашей поляне стало меньше. Злые зоры не пощадили никого – ни оптовиков чистых болванок, ни кудлатых студентиков, нарезающих на эти сидюшки паленую голливудщину, ни даже мальчуганов, прилипчиво толкающих нехитрый товар с криво налепленными лейблами, распечатанными на матричных принтерах. «Новая картина Кроненберга», «Плоть+кровь на заднем сидении», «Поддержите чотких забияк» - их неокрепшие голоски уже не зазвучат больше никогда на привокзальной площади. Злые зоры! Они вырезали не только торговцев пиратской продукцией, они прошлись и по нам, честным взимателям налогов с толстых чиновьичьих рях. В подвалах, где мы прячемся поодиночке, нет даже лучика зимнего холодного солнца, только пауки и крысы. Даже свой бумер пришлось отдать за долги и вот эту чугуниевую банку отечественного автопрома. Надо мной смеется каждый мерчендайзер в белой рубашечке. Прямо как вон та девчушечка на кремовом бьюике (понты, конечно, где они такие тачки достают). Стоп! Тапку в пол! Это же, как её, фамилия, вроде, Цыганова, имя не вспомню, тусили когда-то у неё на днюхе в Питере в начале осени. Давно это было, у нас с злыми зорами тогда вроде перемирие считалось. Сучка, что это она мне показывает пальцами. В объезд, газ до отказа, наперекосяк, через сквер. Разворот, выруливаю, снова газ, вот и она, лоб в лоб, а-а-а-аа!.. Как же я не видал прежде этого высокого неба? Выползаю из—за руля, с трудом подхожу к бьюику. Бог мой, она не носила белья. Ремень разорвал шелк платья, и вот я уже нерешительно дотрагиваюсь до тела, не испорченного ботоксом и солярием. Переломанное, окровавленное, тёплое. Теряя сознание, я впиваюсь в чужие губы. Больница меня, разумеется, не задержала. Злые зоры уже ищут, надо опередить. Конечно, против всех не выдержу, попробую по одному. Главное, добраться до их центровой, бой-бабы с грузинским профилем. Но пока мне она не по зубам. А вот её бодигардами необходимо заняться, пока лютует февраль. На одного я уже давно зуб точу. Каждый вечер наливается по самые брови, а с утра опять как огурчик. Губки бантиком, усики домиком. А тут ещё и март наступает – его месяц, бабы, прячься по крышам. Сегодня как раз поедет на заезд, стритрейсер, ёжкин кот. Вон собрались такие же мажоры, проспект перекрывают, но мой уазик ещё на ходу, проскочил, чертяка. Скорость у меня политкорректная, да ладно, суммируем с ягуаровской. Вот он, красавчег, стартанул. Ну, что же посмотрим, кто первый свернет, душа твоя кошкина. Километр пролетел за секунду. Я успел увидеть его зелёные глаза, прячущиеся в удивленной щели. Он не свернул. Удар был мощный, удар свистящий, на месте тачки металл горящий. Перелетев сквозь два рассыпающихся стекла, я плюхнулся на него, и пока не оттянули подбежавшие зеваки, рвал в клочья натренированное в фитнес-клубах тело. На этот раз провалялся в госпитале добрый месяц в белой до одури палате. В ноге штырь, во лбу пластина. Как удалось угнать реанимобиль, отдельная история, старался никого не калечить. Сегодня полнолуние, самое время выходить на их быка, Серёгу Хохла с армитурного завода. Шварценеггер раз его увидел, сразу в губернаторы с горя ушел, чтобы имидж терминатора не поблёк. Неосвещенными закоулками добрался до особнячка. Дюк, тля, вместо фонтана, ступеньки по-потемкински, на фронтоне ксеноном надпись «Привоз» светится. Да и двери гаража нараспашку, в моторе внедорожника знакомый громила копошится, видать, заводской номер стамеской правит. Ну, с богом, по-шахидски. Ажур ворот не успел завершить ультра-си в ночном небе, как параллелепипед 4 на 4 превратился в куб. А времени у меня на этот раз осталось, чтобы это красивый, но отчего-то резиново упругий, торс надежно упрятать в недра своего миниатюрного танка. Ноги, впрочем, я оставил на прежнем месте, на остатках хрома кенгурятника. Мы, шервудцы, берем только излишки. Знакомый медик за пару сотен подлатал, подшил мою дрожащую от адреналина конституцию. Не успел, правда, толком встать, потянуться, как хлопок револьвера в прихожей бросил меня в предусмотрительно распахнутое окно. Шахматист бригады злых зор всё-таки вычислил. Вечно в тени, за левым плечом, именно он тянул за ниточки, оставаясь невидимым для нашего брата, ничего толком о нем не знающем. Даже погоняло диковинное затерялось в лабиринтах памяти, что-то было там старинное, греческое. А сейчас методически капот его линкольна терзал зад моей многострадальной «Скорой помощи». Чувствую, с непривычки это может закончиться весьма противоестественно, хоть бы каким мазутом смазался, гад. Уходить надо, Глеб Егорыч, ведь у него мотор втрое. Зарядье, Болотная, Балчуг, Яузская набережная. Будь что будет, по тормозам, всё! Без запретов и следов, об асфальт сжигая шины, под перилами мостов улетают вниз машины. Вынырнул я один. Второе тело не найдёт никакое GPS. Жаль, мне было, что сказать ему. Наталья ждала меня возле искусственного водопада, возведенного новоприближенным Церетели. Несмотря на то, что у нас было немного времени, она милостиво дала мне возможность написать эти строки на вырванном из блокнота листочке, который я потом заботливо уложу в портсигар с выгравированным на крышечке домашним зверьком в рыцарской кольчуге. Я знаю, это будет мой последний парад. Скоро наши автомобили будут раз за разом входить друг в друга, выплескивая один на одного брызги бензина и высококачественного моторного масла. Благоуханная кожа сидений лоскутами повиснет на измятом каркасе. Использованную резину разорванных шин восторженно сожжет вездесущая ребятня. Надеюсь, наша банда довершит моё дело, стерев тремя размашистыми росчерками в труху оставшихся и расползающихся по щелям и дырам злых зор. Я так устал на войне, мне б до дому, до хаты, к детям и жене. Впрочем, это не те мысли, заканчиваю. Пора. Из передачи «Криминальное обозрение». Вот уже которую неделю в столице нашей родины не зарегистрировано никаких преступлений. Несколько подвыпивших подростков, завтракающих нагишом, были отданы на руки родителям, экзистенциальное граффити литеры Z с перекрещенными тонкими красными линиями выведено средством против тараканов. Партию контрабандных сканнеров конфисковали в ночном клубе «Видеодром». На стажировку в нашу образцовую полицию, без чьего разрешения ни одна муха не пролетит, ни один паук не прошмыгнёт, приехали учиться коллеги из канадского Торонто. Оправданная жестокость принесла свои плоды, и мертвых зон преступности, где у каждого своё кино, больше нет. Все пороки пущены на экспорт. Выражаем благодарность за это нашим руководителям – нашим спонсорам. В связи со стремительно падающими телерейтингами теперь вместо этой программы будет выходить ретроспектива фильмов известного гуманиста Дэвида Пола Кроненберга.

Кинопоиск • 25 января 2010 в 14:25

Самый странный фильм

Какими только «грязными» эпитетами не награждали эту скандальную картину Дэвида Кроненберга, и что только не пришлось пережить ее создателю, которому все, вплоть до личного агента предрекали закат карьеры, в случае если он осмелиться выпустить ее на экраны. Но Кроненберг на то и Кроненберг, что никогда не идет ни у кого на поводу и снимает кино так, как ему в первую очередь хочется и нравится – не случайно, что художественную смелость «Автокатастрофы» отметило даже приевшееся в этом плане жюри Каннского кинофестиваля во главе с самим Фрэнсисом Фордом Копполой. Основой для сюжета этого, мягко говоря, странного фильма послужил одноименный роман писателя-фантаста Джеймса Балларда, написанный еще в начале 70-х годов. Любопытно, что такое же имя и у главного героя ленты, которого играет Джеймс Спейдер, но по профессии он киношник. Ему и его жене Кэтрин (Дебора Кара Ангер) доставляют огромное наслаждение связи на стороне – изменив в очередной раз друг другу, они с удовольствием обмениваются полученным сексуальным опытом в мельчайших подробностях. Извращенцы, скажете вы? И будете не правы, потому что показанное в начале, всего лишь цветочки – ягодки впереди. Попав впервые в жизни в серьезную автокатастрофу, Баллард открывает для себя новые ощущения, о которых раньше даже не подозревал. Оказывается, сексуальное удовольствие может иметь привкус крови и запах разбитого стекла. Героя Спейдера начинает «клинить» и вот, придя в себя, он уже оказывается в обществе больных на всю голову извращенцев, смысл жизни которых сводится к тому, как бы потрахаться в покореженных тачках. Лидером этой неприятной ячейки является Вон (Элиас Котеас) – человек-маргинал с многочисленными шрамами по всему телу, настоящий психопат с извращенной философией, своеобразный Тайлер Дерден для героев фильма, только в сто раз более шизанутый. Он устраивает аварии на загородных трассах, проникает в больницы под видом врача, дабы полюбоваться жертвами ДТП и, что самое страшное, способен заразить любого своими первопроходческими идеями о том, что подлинный оргазм можно испытать, лишь попав в железную мясорубку. Фатальная одержимость Вона, неукоснительно следующего своим принципам, привлекает Джеймса и его супругу – спустя какое-то время на экране начнутся такие извращения, что установленный кем-то возрастной цензор «до 17» покажется неудачной шуткой, и как-то сразу станет очевидно, почему фильм этот запрещен во многих странах мира, той же Канаде, например, где он и был снят. Причем вышеупомянутое сравнение с «Бойцовским клубом» было отнюдь не случайным. У Паланника, как мы помним, герои также высвобождали накопившуюся энергию посредством прямого физического контакта, но там это были старые добрые кулачные поединки, которые всегда можно было закончить словом «стоп», а здесь секс на залитом кровью сиденье только что разбившегося автомобиля, что уже само по себе противоестественно и как минимум аморально. Однако цель у обеих книг и фильмов в чем-то схожа – показать зажравшееся современное общество, которое, стремясь убежать от каждодневной рутины и испытать что-то новое, порой, бросается в крайности, способные порадовать сердце разве что покойного Зигмунда Фрейда. И если месседж финчеровского фильма был более менее понятен, то вот для чего снимал свою картину Кроненберг остается большим вопросом. Не удивлюсь если у кого-то фильм вызовет рвотные позывы и он выключит его уже на десятой минуте, но наверняка найдутся и те, кто отсмотрит ленту до конца, чтобы затем произнести эстетское: «Да, черт побери, я это видел!». Себя скорее отнесу к последним, но в тоже время не могу сказать, что ограничился одним лишь «просмотром для галочки». Очень впечатлил, например, визуальный ряд, особенно то, как Кроненберг показывает все эти аварии – в этом плане лента снята дьявольски красиво. Интересно, что на кабельных каналах «Автокатастрофу» не редко показывают в урезанном формате (неужели это кино еще кто-то редактировал?!), что по отношению к подобного рода фильмам кажется абсолютно глупым решением – если уж зритель и собрался смотреть такое, то пускай смотрит полностью, без всяких купюр, или вообще не смотрит вовсе.

Дегустатор • 27 марта 2010 в 10:51

Мало ли какие структуры мозга могут быть повреждены при автомобильной катастрофе. Впоследствии это выражается в тех или иных отклонениях (это зависит от того, какому именно отделу головного мозга был нанесён ущерб). И про заурядные увечья речи в данный момент нет. Некоторые начинают видеть потусторонний мир и с помощью этой особенности общаться с всевозможными духами, другие же довольствуются обыкновенными галлюцинациями, а у кого-то открывается третий глаз, находившейся до этого в беспробудном сне. Все эти внезапно открывающиеся качества – это ещё полбеды. Гораздо опаснее другие отклонения – на сексуальной почве, когда после какой-либо аварии люди начинают испытывать удовлетворение только от сильных столкновений на автодороге. В противном случае особых эмоций испытывать не приходится. И так каждый раз. Вместе с этим человек становится подвластен и другим не менее омерзительным извращениям. Все эти ненормальные посттравматические девиации сексуального характера идут рука об руку и в значительной степени обуславливают друг друга. В фильме «Автокатастрофа» это показано чётко и правдиво. Джеймс Спейдер, конечно, разноплановый артист, и постоянного ярко ощутимого амплуа у него всё-таки нет, но именно такие роли ему очень подходят. Интеллигентный соблазнитель в пиджаке, пройдоха, добрый извращенец, маньяк или просто высокообразованный яппи (то есть люди не простые) - вот характерные киноипостаси, которые лично у меня именно ассоциируются с именем этого великолепного киноартиста. Другие роли не менее интересны и талантливы, но всё же список фильмов, в которых он сыграл, тяготеет больше к вышеперечисленным ролям. И здесь, естественно, большую роль играет его внешность, которая, кстати, неплохо эксплуатируется с начала 80-х годов прошлого столетия. Фильм «Автокатастрофа» - высококачественная постановка, но лично мне не нравится подобная тематика. Вообще, какие эмоции могут вызывать различные искажения в половой сфере, штудируемые в кинофильмах?.. Только негативные. Может быть, это прозвучит нелогично, но три балла я снижаю исключительно за отвратительную тему, которую архиудачно донесли до нас авторы этой во многом нестандартной и эпатажной ленты. А всё остальное здесь на высшем уровне. Твёрдые семь баллов. 7 из 10

Ulas • 5 сентября 2006 в 13:56

Отличный фильм. И он высокохудожественен. Очень атмосферен. Визуально отлично передано девиативное поведение персонажей. На самом деле, довольно таки глубокое кино и не зря жюри Копполы дало Гран-при фильму в Каннах в 1996 году. 10 из 10!

diguzhev • 14 февраля 2022 в 19:26

Катастрофическая страсть

' Секс больше не связан с анатомией. Он теперь там, где ему всегда было место - в голове.' Джеймс Г. Баллард. «Суперканны» Открываясь тревожной музыкой Говарда Шора (известного сейчас по саундтреку кинотрилогии «Властелин Колец») фильм и заканчивается на этой же нервной ноте, словно подводя нас к тому, что пока никакой финальной точки и не поставлено. Поэтому с первого до последнего кадра зритель пребывает в неразрешимом состоянии тревоги и ожидания, столь часто встраиваемые в фильмы Кроненберга. Дэвид Кроненберг заслужил репутацию мастера научного-фантастических фильмов ужасов, постоянно обращаясь к темам преображения человеческого тела посредством технического прогресса. Первая полнометражная работа Кроненберга – Стерео (1969) – фильм о группе добровольцев, над сознанием которых проводят эксперименты в области телепатии была, как и практически все фильмы канадца, воспринята неоднозначно, но заложила хороший фундамент в дальнейшие шедевры. До «Автокатастрофы» Кроненберг уже успел снять фильмы, которые принесли ему заслуженное признание. «Выводок», в котором он рефлексирует о своем разводе в любимой манере «биологического ужаса», «Видеодром» о пугающем воздействии экранного насилия на психику человека и, конечно же, «Муха» о затмевающей разум гениальности и опасностях технического совершенства. 2021 год вновь вернул синефильские взоры на боди-хорроры. Победивший на Канском фестивале «Титан» Жюлии Дюкорно почти явно отсылает нас к фильму Кроненберга. Дело не только в наличие автомобильных аварий в обеих картинах – это прежде всего обращение к теме сексуального влечения, объектом которого является «технический» партнер. Дюкорно обновляет стилистику, но подает все в лучших традициях, сформированных как раз Кроненбергом. Фильм Кроненберга – путешествие по воспаленному сознанию. Ощущения беспокойства и дискомфорта встроены практически во весь фильм: даже начальные титры, где нас ослепляют приближающиеся фары и угрожающе преследуют металлические буквы, не предвещают никакого расслабления, а сразу погружают в необходимую атмосферу. Первые же кадры картины начинаются с главной темы фильма – сексуализация транспортных средств. Практически глянцевые корпусы самолетов очень плавно в объективизирующей манере объезжает камера, которая тут же наталкивается на раздевающуюся блондинку. И в целом после этих кадров все художественные аспекты фильма и раскрываются - параллели между телом человека и «техническими механизмами» прослеживаются чуть ли не в каждом эпизоде. И сами технологические объекты как можно увидеть являются естественным продолжением физиологических. (Ведь они плод разума человека!). Первая же сцена фильма – эротическая. Незнакомый мужчина и жена главного героя придаются страсти, прислонившись к корпусу одного из самолетов. Но и главный герой – продюсер Джеймс Баллард в это время в своей каморке достаточно тесно общается с азиатской партнершей. Картину достаточно критиковали за избыточность обнаженной натуры, за количество секса на экране, но кого можно было удивить этим в конце 20 века. Завязка фильма – это автокатастрофа, в которую попадает Баллард из-за чтения каких-то материалов по готовящемуся фильму. В аварии погибает пассажир другой машины, вылетев из лобового стекла и по всей видимости не будучи пристегнутым в отличие от своей супруги. (Небольшую тираду о безопасном вождении произносит чуть позднее главный любитель аварий фильма). Важнейшим последствием любой аварии в фильме будут являться увечья на телах героев: шрамы, глубокие порезы, переломы – все с натуралистическими подробностями эксплуатируется в фильме не раз. Авария помогает свести главных героев фильма – продюсера Балларда, жену погибшего Хелен Ремингтон и чудака Вона, фетишизирующего автомобильные катастрофы. Вон, как и полагается, покрыт порезами – последствиями устроенных им аварий. Он старательно изучает пострадавшее тело Балларда, пытается вскрыть историю, которая за этим стоит. Знакомство же с доктором Ремингтон переходит в очередной (внебрачный) половой акт на переднем кресле его автомобиля. Теперь это не просто транспортное средство – это машина, пережившая катастрофу. Так что можно сказать, что наши герои постепенно поддаются столь странному фетишизму. Постепенно мы знакомимся с деятельностью Вона – он воспроизводит известные автомобильные аварии, в которых погибли знаменитости. 30 сентября 1955 Джеймс Дин – икона подросткового разочарования и социального отчуждения, дважды (посмертно!) номинант на Оскар, погибает из-за травм несовместимых с жизнью после аварии. Этот эпизод и пытается воспроизвести Вон. Описывая подробности аварии, он с трепетом сакрализирует столкновение, в которое попадает известный актер. После показанного зрелища продюсер оказывается дома у Вона, а точнее в притоне фетишистов, которые получают сексуальное возбуждение, просматривая заснятые на пленку знаменитые аварии. На этом изложение сюжетных точек можно прекратить, поскольку дальше зрителя ждет нескончаемый коллаж аварий и сексуальных сцен. Тут одно перетекает в другое – сексуальное возбуждение с его высвобождением в моментах аварий. Финальная точка любого движения – катастрофа, секса – оргазм и все это лихо перемежается под тревожную музыку. Такие переходы в фильме по началу кажутся идеально цельными, но затем утрированными и заезженными. Ни тревоги, ни интереса, ни влечения. Да, сексуальные сцены эксплуатированы вовсю: и внебрачные, и гомосексуальные, и плюралистические, но, по сути, они все дублируют друг друга, учитывая, что это все аналогия катастрофы. Фильм практически захлебывается в своей параллельности, выжимая из нее все что можно. Персонажи фильма – умирающие души, не хватающиеся за жизнь. Их репрезентация оканчивается половыми актами, ездой в автомобиле, разговорами о смерти. Вон пытается представить свою идеологию катастроф, как «звено между умершими и энергией, которая невозможна ни в каком другом виде», как символический акт трансформации тела и духа. Но сам фильм, как в целом и все фильмы Кроненберга, предрекает опасность, которая стоит за такой философией. «Может в следующий раз» говорит Джеймс Баллард своей жене в последней сцене фильма. Герои жаждут внутреннего освобождения, но авария им этого не дает. Их фетишизм оканчивается сухой эротической сценой, в которой каждый из героев почти уже ничего и не испытывает. Единственный, кто может и добился того, чего жаждал – Вон. Ведь смерть - самый освободительный акт из всех.

juliastern2019 • 17 октября 2021 в 02:55

Невероятная история любви и исцеления

Потрясающий фильм о природе секса — самом мощном эмоциональном и психологическом переживании для каждого человека. О том, как он лечит наши раны, как он способен полностью завладеть нами, чтобы в итоге 'убить' и дать возродиться абсолютно другим человеком. Картина уникальна сексуальными сценами, которые жестко, ярко, интенсивно показывают ту часть жизнь, которую мы обычно пытаемся скрыть. В кино это видно еще нагляднее — ведь в итоге самые главные переживания героев в жизни кроются именно в сексуальных связях. В отличии от других рецензентов я не считаю эти связи порочными или неразборчивыми. Каждая из них — это пусть к исцелению после автокатастрофы, тропинка сквозь посттравматическое расстройство личности, луч света в конце туннеля. На самом деле то, что эти люди нашли друг друга после своих несчастий и потрясений — это просто невероятно. Это невероятная история любви и исцеления. Это невероятно история о том, как люди выходят из своей зоны комфорта и начинают жить. История о том как что-то однозначно плохое может стать причиной чего-то однозначно хорошего. 10 из 10

lew_mark • 9 сентября 2018 в 01:46

Это так работает...

Фильм невероятный. В нем, как зеркале, отражено действие человека, с которым случилось нечто, что нельзя просто забыть, от чего нельзя уйти, человека, сохранившего и сохраняющего самообладание, того, кто нашел единственный способ преодоления катастрофы - через постоянное активное проживание ее. Раз за разом герои погружаются в тот кошмар, от которого другие бегут, сходят с ума или становятся калеками, - погружаются и разрушают его границы, учатся жить, жить полноценно, не оглядываясь, не шарахаясь в сторону от малейшего шороха, не закрывая эту однажды открытую дверь на тысячу замков. Герои учатся смеяться не лицемерно, но как дети. Как дети, они играют со своей жизнью, умирают и рождаются заново. Это так работает... Они любят друг друга как сообщники. Ненормальные по виду, они глубоко здоровы. Те, кто видят здесь только кровь и секс, не видят ничего.

Norman94 • 29 июня 2018 в 17:35

Берегись автомобиля

Лишний раз убеждаюсь, что Дэвид Кроненберг во всех отношениях странный режиссёр, способный снимать про самые жуткие и отвратительные вещи так, что потом понимаешь, что лучше всё это показать нельзя. По крайней мере, история про жуткое перевоплощение главного героя фильма 'Муха' в одноимённое существо благодаря драматической составляющей заставляет рассматривать это кино с точки зрения сочувствующего зрителя, нежели того, кто желает пощекотать нервы. Но Дэвида понесло дальше. Теперь вместо биохоррора мы встречаем натуральную эротику, которую, опять же, язык не повернётся назвать грязной и ширпотребной. Эротика, которая снята не для того чтобы возбудить, а чтобы шокировать. Главный герои - несчастные супруги. Секс друг с другом уже не приносит никакой радости в жизни, а семейные отношения медленно трещат по швам. И доходит до того, что муж с женой в конце каждого дня с охотой рассказывают друг другу о своих сексуальных похождениях. Но всё меняется в тот миг, когда муж попадает в автокатастрофу. С тех пор его жизнь и мировоззрение кардинально меняются. Его начинает возбуждать всё, что связано с машинами и авариями, и, конечно, это приводит к довольно абстрактным сексуальным экспериментам, каждое из которых грязнее предыдущего, причём партнёршами становятся те, для которых подобная сексуальная девиация не что иное, как искусство. На что только герои не пойдут ради новых ощущений, но рано или поздно подобное приведёт к конечному пункту причудливого секс-радео. Вопрос лишь в том, какой именно будет финал? Это странный фильм. Очень странный. Но оригинальный. Я не читал первоисточник, но могу сказать, что Дэвид, снимая этот фильм, пошёл на смелый шаг, чтобы показать зрителю причуды сексуальных отношений и их тёмные стороны. Смелость же заключается в идее извращённого возбуждения от всякого рода аварии и увечий. Посему не ждите, что вам покажут всё в ярких красках. Нет, моментами фильм вызывает отвращение, причём настолько, что не можешь понять, реальность ли происходящее, или какой-то безумный сон? Вне секса герои ведут себя, как оторванные от реальности существа, безэмоциональные, потерявшие всякую радость от прочих особенностей окружающего мира. Но когда дело доходит до извращений в разбитых машинах, то тут они преображаются, словно находят себя. Они становятся живыми. И с каждым разом эти 'пробуждения' становятся всё более безумными, ведь эксперимент не должен повторяться. Всё начнётся как обычный секс (после разговора об авариях), а закончится... сексом с изуродованной ногой, и даже гомосексуальными или лесбийскими ласками. Апофеозом этого 'путешествия' станет новый этап 'возвращения к жизни', но, как ни странно, кроме ужаса оно ничего не вызывает. Глядя на то, как герои отрываются от реальности, вполне можно предположить грустный, но справедливый финал. Кроненберг не раз предупреждает героев о последствиях, но секс для персонажей, как наркотик - от него нельзя просто так отказаться. Но хорошая и оригинальная идея тонет под гнётом... скукоты. А всё потому, что фильм не для широкого зрителя. Кому то кино 'зайдёт' как очередной 'порно фильм на ночь', кто то с нездоровым удовольствием будет следить за развитием сюжета (причём, медленным), а кто то будет плеваться и считать время до конца фильма. С моей точки зрения всему виной рваное повествование, будто кино снималось кусками, а потом кое-как клеилось при монтаже. Вполне можно согласится с тем, что происходящее всего лишь набор кошмарных сновидений, а нелепые и медленные разговоры между ними ничто иное, как попытка свести два жанра - эротику и драму - в безумный микс. Но я в это не верю. Просто не могу. Возможно, именно поэтому фильм 'на один' раз? 7 из 10

lerakaftan • 9 января 2017 в 12:32

Лента, мягко скажем, двойственно оцениваемая человеческим сообществом, потому как кто-то (читай - большинство) видит в ней чуть ли не порно и искренне вопрошает - 'где же тут наклейка 21+', кто-то, не менее радостно, видит в Дэвиде дичайшего поклонника машинок и более ничего, а кто-то пытается излишне глубоко копать и искать во всём этом безобразии какие-то глубинные смыслы в духе конспирологов. Ни в том, ни в другом, ни в третьем случае, разумеется, правды никакой нет. Ответ-то прост - ребят, это Кроненберг. Не вникайте. И действительно, лента вообще же простейшая - нам показывают историю парней, занимающихся реконструкцией автомобильных аварий. То есть они воссоздают и сами автомобили, и сцену аварии, полностью, от и до, собирая при этом все мыслимые детали. Разумеется, бизнес прибыльный. Да чертовски он прибыльный - будь такое в реальности, думаю, никто бы не отказался сходить и посмотреть, и неважно - какой бы была стоимость входного билета на мероприятие. Но тут, помимо коммерческой составляющей, ребятами движут ещё два факта - да, они фанаты гонок, и, да, они прекрасно понимают, что машинки привлекают девушек. Вот так вот всё просто. Казалось бы. А вот теперь о серьёзном - пристального внимания заслуживают отнюдь не эротические сцены на парковке, а ровно одно - какие именно аварии они инсценируют. Не тонко здесь намекаю - аварии реальны, хоть и имена переписаны, но по самой раскадровке вспомнить не сложно. И к автомобильному миру они отношение имеют не слишком-то большое (точнее сказать, никакого не имеют). И конспирологии в том тоже никакой нет, просто Кроненбергу несподручно было выводить политические события на первый план, при условии, что его за предыдущие работы ещё не закончили ругать (там вот он символизмом ещё не пользовался, равно как и Рассел в ранних работах). А здесь - да, здесь просто взяты явления практически из новостных сводок, и переложены на мир гонок. Выглядит очень круто, прям вот до глубины души. Сплошной почёт и уважение.